Интервью с Александром Лавровым, Нижний Новгород.

 

 

 

Наталья Никуленкова: Саша, расскажи, пожалуйста, что происходило в Нижнем Новгороде на арт-сцене на рубеже 80-х – 90-х годов, были ли тут какие-то уличные акции на стыке с искусством? Алексанр Лавров: Прежде всего надо понимать, что Нижний Новгород не такой мегаполис, как Москва, тут – выжженная пустыня. У меня был товарищ, Леня Черновол, очень талантливый художник. Он как-то взаимодействовал с московской сценой нонконформизма в конце семидесятых, делали совместные выставки на Грузинке, и Грузинка для нас тогда была неким оазисом. А погиб очень рано, когда ему было всего 18 лет. Он испытывал влияние Оскара Рабина и Владимира Пятницкого.

Н.Н. –  А с московскими концептуалистами вы общались?

А.Л. – Про это мы тогда вообще ничего не слышали.  Видел какие-то работы Кабакова, ну так, средней руки книжная графика со странноватыми текстами))). Я тогда случайно попал в мастерскую Вячеслава Калинина на Малой Бронной и был потрясён его живописью. В Нижнем Новгороде в конце 80-х появились художественные объединения «Чёрный пруд», чуть позже «Эго» и еще несколько подобных. И все эти объединения только и хотели того, чтобы просто можно было делать выставки, а для этого нужно было разрешение из комитета комсомола и ещё Бог знает откуда. Вот, например, я первую свою выставку сделал в 1985 году, в общежитии «Ин.Яза» ННГУ. Общежитие – это закрытая зона, куда просто так нельзя зайти, и эту выставку могли посмотреть только те, кто там живет. Проводили еще домашние выставки. Татьяна Андреева делала выставки   в своей квартире на площади Горького, выставляя у себя таких художников, как Сергей Сорокин, которого в свое время задерживали КГБэшники. Сейчас это один из самых любимых художников нижегородского истеблишмента. При всем притом, что он пишет захолустные дворы, бомжей и алкашей. Татьяна   работала в киноцентре «Рекорд» и тогда сделала очень откровенную выставку Михаила Веселицкого. Эта выставка была закрыта со скандалом и Татьяну уволили с работы за организацию этой выставки, после этого она эмигрировала в Чехию. Миша Веселицкий до того, как стать скандальным режиссером, был очень талантливым художником. Я не был на этой выставке и не видел ее, поскольку ее закрыли на следующий день, видел только афиши.

Нижний Новгород – это провинциальный и полузакрытый город, где тебя «прихлопнут» и никто даже не заметит.

Когда-то я делал проект с телевизорами,мне позвонил один человек, который не знал, что я делаю мистификацию, он думал, что я настоящий коллекционер и сказал: «У нас есть настоящий проекционный телевизор в рабочем состоянии «Москва» 1957 года. Такого нет даже в политехническом музее». Мы договорились о встрече.  За нами заехала специальная машина, потом нас долго куда -то везли в сопровождении каких – то людей. В итоге привезли в очень странный дом, где в подвале находился этот телевизор.

 

 

 

 

 

Его хозяин мне рассказал, что в 90-е годы коллекционировал необычные вещи и покупал изобретения 30-х годов, разных чудаков и изобретателей, которые жили на нижегородской земле. Например, у него есть такой аппарат 30-х годов, который сам тебя рисует.  Внутри стоит цанговый карандаш и рисует твой портрет, получается грубовато, но похоже и узнаваемо. Точно уже не помню, как это работает.  У него таких предметов несколько.  Я спрашиваю: «Где вы покупали эти вещи?»  «Да, в КГБ потихоньку». НКВДэшники   арестовывали какого-нибудь изобретателя, а его изобретения оставались у них.

 

 

Никакие акции здесь в принципе были невозможны до начала нулевых. Самый ярый активист Нижнего Новгорода это – Стас Дмитриевский, ему всегда удавалось собирать людей на площади.

Н.Н.- С какого момента ты начал интересоваться активистским искусством и тем, что происходит у нас в стране?

А.Л. – С выставки «Платочки», которая проходила   в самоорганизованной галерее «А-3» в Нижнем Новгороде в ноябре 2010 года. Я в течении года каждый месяц рисовал какое-то событие, которое меня особенно поразило. Уже тогда картина складывалась вполне апокалиптическая. Было чёткое ощущение надвигающейся катастрофы и такая методичная фиксация реальности, мне показалась наиболее точным методом.

 

 

 

 

Я исключил из этого проекта себя, как художника, только сухое документирование происходящего. Форма марочки, такая отсылка к уголовной эстетике неслучайна. Было и сейчас остаётся ощущение, что законы – это так, для блезиру, а решают всё особенные люди – «паханы». Материалы для проекта я брал из новостной ленты.

 

 

 

 

Еще был один выставочный проект: «ГАЗ» в 2010 году. Экскурсия на завод «ГАЗ» произвела на меня неизгладимое впечатление. Я попал в совершенно вымерший город, а завод «ГАЗ» – это город.  Вдобавок я увидел репортаж одной телекомпании, где бодро так, бывший и уже ненужный инженер показывает, как завод перепрофилировали делать табуретки. Сразу вспомнились ганские гробы, и я со знакомыми перепрофилированными рабочими сделал двухместный комфортабельный гроб в виде знаменитой 21-й Волги.

 

 

 

 

Презентацию проекта планировал сделать в ДК ГАЗ, но что-то пошло не так, и всего на один день, 1 мая 2010 года, он был выставлен в фойе киноцентра «Рекорд».

 

 

 

 

Н.Н. – Расскажи, пожалуйста, про свои художественные акции, которые ты делал на улице.

А.Л. – Я делал всего несколько акций. После дела с «pussy riot», когда они еще были под следствием, в мае 2012 года, на ночь музеев, сделал акцию в поддержку девушек: Я взял ковер и выжег на нем силуэты участниц группы, и разложил его в центре города, посередине пешеходной улицы, Большой Покровской. Мне было интересно, будут ли люди наступать на этот ковер. Были самые разные реакции. Но проблема в том, что когда ты устраиваешь подобные провокации, то люди даже не понимают, что это провокация. В провинции тогда еще никто не знал, кто такие «pussy riot».

 

 

 

 

Едет милиция, «уазик» как из фильма «Кин-дза-за», думаю, все – сейчас загребут, но милиционеры тоже не знают, кто такие «pussy riot», они подъехали, не выходя из «уазика», посмотрели на это все, объехали вокруг ковра и поехали дальше. Ковер пролежал весь день, и мы его свернули уже, когда стемнело.

 

 

Еще была одна работа сделана мной в честь узников 6 мая в 2013 году. В то время в Нижнем Новгороде была инициатива со стороны мэра, на всех остановках города расклеивали репродукции из горьковского музея и некого художника Васина. Я решил поддержать эту инициативу и сделал три графических работы, посвященные узникам 6 мая.

 

 

Проект назывался «Новая античность».  Распечатал работы на оракле и одну из них наклеил на остановке, которая находится на главной площади города, напротив Кремля. Провисела она почти сутки, на утро ее, конечно, содрали, потому, что там было написано «героям 6 мая 2012 года Болотной площади».  Я не знаю, как это все здесь прокатило!?

 

 

Клеили вечером, после рабочего дня, один мой знакомый проходил мимо, шел с работы, я говорю: «давай помогай», он помог.

 

 

Но эта акция не была завершена до конца, поскольку в этот период я сломал ногу. И вместо 3 работ показана была только одна.

 

 

А через месяц какой -то «нацбол»  повесил над зданием ФСБ  плакат: «Позор предателям родины»,  и ему сломали все, что только можно было сломать. Запихнули в машину, долго избивали, отвезли куда – то под Дзержинск, раздели догола, бросили в муравейник, потом привязали к дереву.  Он должен был там умереть, но как – то развязался и, чудом, выжил.  Захар Прилепин собирал пресс-конференцию, возбудили уголовное дело. Известен даже номер машины, на которой его увезли.  Губернатор города высказался по этому поводу, что такое беззаконие не допустимо. И я подумал, нет, наверное, я больше не буду ничего клеить.

 

Интервью записала Наталья Никуленкова